О географии, границах и патриотизме

Я тут заметил интересную тенденцию. Мое информационное, так сказать, пространство — френдлента тут, фейсбучек, некоторая избранная часть вконтактика и т.д. — те из друзей и знакомых, кого я действительно читаю, — делится на две не очень равные, но достаточно четко очерченные категории. На примере обсуждения Олимпиады это очень хорошо заметно. Есть часть авторов, ругательски ругающих Олимпиаду — подготовку к ней, саму идею проведения, воровство чиновников, небрежность строителей — вот это всё, и есть вторая часть — относящихся ко всему этому вполне положительно либо индифферентно.

Удивительно мне, собственно, то, что подавляющая часть первых проживает тут, в России, а подавляющая часть вторых — за ее пределами, причем многие из них уехали сравнительно недавно. Это удивительно тем более, что совершенно исчезла — по крайней мере, из моего круга чтения — тенденция, модная еще лет пять-десять назад: тогда мало кто из свежеуехавших эмигрантов удерживался от длинных и эмоциональных эскапад про Сраную Рашку в говне™ и я выбрал свободу©. Механизм такого поведения был совершенно понятен, но читать подобное раз за разом было невыносимо скучно. В последние годы же я перестал (или почти перестал) наблюдать эту картину.

Разумеется, Олимпиада взята исключительно для примера — вместо нее подставьте по вкусу чуть ли не любой новостной повод из российских лент.

Я сразу оговорюсь — существует множество исключений, которые идут вразрез с этими моими обобщениями, и эти исключения меня бесконечно радуют, но общая картина именно такова. Я пока не готов делать каких-то выводов из наблюдаемого, но я наблюдаю и размышляю. И вздыхаю, пожалуй.

Какое, все-таки, несуразное создание — "малярийный" комар. Не тот, который по-настоящему малярийный, а этот, как его… косиножка с крыльями. Потешаюсь над комаром, который пытается сесть на стену. Попытки с пятой сел, уцепился и попытался пойти по стене. но так как он совсем не муха, то, отпустив одну из ног он, натурально, падает вниз, на пол. Даже не пытаясь полететь в процессе падения — просто шмяк.

Но самое мизерабельное насекомое — это лосиная вошь, она же оленья кровососка.

Вы только подумайте — в августе в лесах средней полосы массово выводятся насекомые, цель жизни которых — найти подходящего лося (на человеке они, как известно, не живут), пролететь до него, напиться его крови и продолжить свой род. Вшей этих лосиных — миллионы, а сколько у нас тех лосей?

И это еще не все. Представьте себе: в один прекрасный летний день юная вошь узнала, что главная и единственная цель ее жизни — достигнуть лося. Выросла, повзрослела, обзавелась какими-никакими, но крыльями, взобралась на куст или высокую травинку и ждет — повезет ей или не повезет. Пройдет мимо лось — или жизнь ее окажется напрасной. Проходит время, наступает зрелость, не за горами и старость — а вожделенного лося все нет. И вот, уже на закате, видит вошь вдали, там, за кустами, долгожданное шевеление. Идет! Идет лось! Вошь срывается с куста, расправляет крылья и летит, летит в свой единственный в жизни полет к своему единственному в жизни лосю. Полет — ерунда, это всего лишь средство, а в конце полета — цель, которую не смогли достичь миллионы таких, как она.

И вот приземляется она на продирающуюся через кусты тушу, гладит лапками шелковистую шерсть, сбрасывает ненужные крылья, пытается приникнуть к коже — и понимает вошь, что это — не лось. Это человек. Несъедобный, отвратительный, совершенно ни на что не пригодный человек. И крылья уже обратно не приставишь — нет у нее больше крыльев.

А человек, матерясь, выпутывает вошь из волос, давит ее ногтем и даже не догадывается, свидетелем какой великой трагедии он только что стал — куда там всем кризисам среднего возраста…

Ехал сегодня по городу и вот о чем размышлял.

Когда я только-только закончил автошколу и начинал водить машину, меня раздражал каждый второй участник движения. Я страшно матерился на подрезающих меня, на обгоняющих с двукратным превышением скорости, на оттормаживающихся перед самым моим бампером, на едущих на красный свет… ну, вы же знаете, какая доля водителей ездит у нас строго по правилам. И сильно уставал поначалу не только от самого процесса вождения, а еще и от этого самого раздражения — и, пожалуй, от эмоций уставал куда сильнее.

Прошло какое-то время, я перестал путать педали и скорости настолько, что процесс собственно управления автомобилем ушел куда-то на задний план, в бэкграунд, а голова стала использоваться для анализа дорожной ситуации — на секунду, на две, на десять вперед просчитать дорогу, понять, что вот этот вот впереди сейчас оттормозится, этот, справа, у которого я в мертвой зоне, явно решил перестраиваться мне в правый борт и что мне сейчас логичнее сделать — уйти, скажем, влево или сбросить газ.

Когда же привычка к анализу стала худо-бедно работать, совершенно волшебным образом пропало раздражение соседями по дороге — вне зависимости от того, как они себя на дороге ведут. Скажем, автолюбитель, вылетающий на меня по встречке в закрытом повороте, вызывает разве что беззлобное удивление — ишь ты, мол, и так тоже люди ездят. Более того, я поймал себя на том, что в опасной ситуации меня стала изрядно напрягать нервная реакция моих пассажиров, матерно ругающих «козлов на дороге» в ситуациях, когда я только пожимаю плечами. Осознав это, я довольно быстро сообразил, что же именно меня так огорчает.

В то время, когда пассажир видит только происходящее в данный момент, прямо сейчас, я прикидываю, что будет на дороге в ближайшее время, вижу ситуацию на несколько секунд вперед. Резкий маневр соседа из левой полосы в мою я предвидел заранее и просчитал, как мне комфортнее будет из ситуации выходить. Если же происходящее оказалось для меня неожиданным и вместо аналитики пришлось подключать реакцию — тут уже виноват я сам: ошибся в анализе или не учел какой-то дополнительный фактор. Тут надо материть не соседа по полосе, а меня — и пусть я сделаю выводы и учту произошедшее на будущее.

То есть вот что получается — в любой самой непредсказуемой ситуации виноват не кто-то рядом с тобой, а ты сам. Это ты не просчитал. Это ты чего-то не учел. Найди неучтенный фактор и помни о нем впоследствии — в аналогичной ситуации это тебе поможет.

Вы удивитесь, но только сегодня я осознал, наконец, что эта практика применима не только к вождению.

В рабочей переписке сформулировалось.

Я вполне понимаю позицию «я буду закручивать шуруп молотком, потому, что у меня нет времени или денег пойти и купить отвертку», но только до тех пор, пока меня не просят закрутить этот шуруп этим молотком. При этом я вполне допускаю, что есть сравнительно эргономичные способы закручивания — но я их не знаю. И знать, откровенно говоря, не хочу.

Речь шла о написании почтового автоответчика на… php.

Спасем вместе символ Петербурга!

Биогеоценоз — штука хитрая.

Взять хотя бы тех же рыбаков. Известно, что в окрестностях Питера, на заливе и Ладоге, ежегодно снимают со льда тысячи, а то и десятки тысяч любителей подледного лова. Известно также, что ежегодное количество оторвавшихся на льдинах, провалившихся под лед и пропавших без вести рыбаков измеряется уже не десятками, а сотнями. Не останавливают их ни штрафы, ни кордоны на дорогах, ни многочисленные смерти своих коллег, а смертность среди них — высочайшая.

Что гонит этих людей на лед? Поиски пропитания? Вряд ли. Себестоимость такой рыбки существенно превосходит стоимость рыбы в магазинах, а затраты на дорогу, на орудия лова и сопутствующие расходы (как же на лед и без водки?) делают эту рыбку поистине золотой. Желание провести отпуск или выходные в теплой компании? Вряд ли. Посмотрите на одиноко сидящих на льду людей — какое тут может быть общение? Нет, дело явно в чем-то другом. Создается впечатление, что рыбаков на лед гонит что-то, что сильнее разума и здравого смысла, некий могучий инстинкт.

Известно, что в последние годы в Ладоге и Финском заливе наблюдается существенный спад вылова корюшки. Рыбка, которая некогда кормила весной весь город, спасшая тысячи ленинградцев в годы блокады, которая является чуть ли не символом города — исчезает. На это жалуются представители рыболовецких фирм, это беспокоит экологов и, конечно, волнует всех горожан, неравнодушных к природе родного края.

Биологи не могут назвать причину падения популяции корюшки. Дело явно не в увеличении количества промышленных стоков (уменьшение вылова произошло в конце девяностых годов, как раз в годы кризиса, остановившего большую часть промышленности Санкт-Петербурга), не в ухудшении экологической обстановки, и не в распространении хищнических способов лова рыбы. Корюшка исчезла в считанные годы. Может быть, что-то случилось с кормовой базой? Давайте подумаем…

Мало кому известно, что корюшка, этот петербургский деликатес — рыбка в высшей степени всеядная. Питается она, большей частью, всякими малоаппетитными продуктами — гниющими водорослями, моллюсками, насекомыми… Многие ихтиологи считают, что самую значительную часть ее рациона составляют мертвая рыба и животные. Но откуда берется огромное количество мертвечины перед нерестом корюшки, зимой, когда на водоемах лежит толстый слой льда? Да-да, ответ прост и страшен. Корюшка питается рыбаками. Именно рыбаки до сих пор обеспечивали кормовую базу, достаточную для благоденствия миллионов голов рыб. До сих пор — но не сейчас, к сожалению.

Падение вылова корюшки в точности, вплоть до года, совпадает с введением МЧСовцами мер по борьбе с зимней рыбалкой, с началом применения вертолетов и судов на воздушной подушке для спасения рыбаков с оторвавшихся льдин, с появлением чудовищных штрафов за выход на лед и прочими малопопулярными мероприятиями. Меры по обеспечению безопасности рыбаков стали пересиливать тот могучий инстинкт, заставлявший этих мужественных людей жертвовать своими жизнями ради спасения столь любимой петербуржцами рыбки. Тонуть рыбаков стало меньше — но и корюшка, лишенная пропитания, стала вымирать.

Мы должны сделать все, чтобы спасти петербургскую корюшку. В первую очередь необходимо прекратить чудовищную, антиэкологическую практику борьбы с зимней рыбалкой на водоемах Санкт-Петербурга и Ленинградской области — немедленно отменить все запреты и штрафы и прекратить антигуманные снятия рыбаков с дрейфуюшего льда. Кроме того, нам нужно всемерно способствовать популяризации подледного лова рыбы, сделать его массовым и любимейшим занятием петербуржцев, от мала до велика — проводить кампании в прессе, устраивать разнообразные конкурсы, соревнования и прочее. Особенно это актуально сейчас, в конце апреля, когда лед на Заливе столь тонок, а нерест корюшки еще не начался. Петербургскую корюшку еще не поздно спасти.

Дмитрий Олейник
Пряжка.Ру

Половина ленты скорбит по безвременно ушедшему от нас Лему, а у меня только одна мысль была — отмучился пан Станислав. Его публицистика последних десяти-пятнадцати лет — и «Bomba Megabitova», и интервью, и прочее — производили крайне тягостное впечатление, на мой взгляд. Какая-то бессильная стариковская желчность, обида на весь свет и явственная злость. Как же! Он, знаменитый футуролог, безнадежно отстал от того будущего, которое всю жизнь описывал.

Отстал, не смог разобраться и замкнулся в себе, в своей старческой косности. В его последних интервью отчетливо звучит: «Я этого не понимаю, понять не желаю и, следовательно, так быть не должно». Бессильное потрясание руками.

Это, наверное, самое страшное, что может случиться с писателем. Пан Станислав пережил самого себя.
RIP.

Предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.
— Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место!

Мне этот момент всегда казался довольно смутным. Да, к началу тридцатых годов Соловки приобрели, скажем так, определенную известность в качестве места заключения, но почему в романе говорится именно о Соловках? Почему не «в лагеря», как (совершенно непонятно зачем) прозвучало в фильме? Ирония по поводу того, что в качестве исправительного учреждения использовался бывший монастырь тоже вполне понятна, но сколько монастырей были переоборудовано в те годы под зоны? Почему именно «в Соловки»?

А ответ нашел только сейчас. Перечитав в связи с известным скандалом «Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме» А.К. Толстого, я наткнулся на следующее:

Ограничивать так смело
Всесторонность божьей власти –
Ведь такое, Миша, дело
Пахнет ересью отчасти!

Ведь подобные примеры
Подавать – неосторожно,
И тебя за скудость веры
В Соловки сослать бы можно!

Вот так вот — «за скудость веры«. Любопытно, фраза Воланда действительно является аллюзией именно на это стихотворение Толстого или это — так, совпадение? А может быть, я вообще открыл Америку и это всем давно известно?

Второй раз подряд натыкаюсь на ситуацию, когда то, что я считаю абсолютно нормальным, для других кажется диким… и наоборот. На сей раз это касается, пардон, вопросов ухода за собой и внешнего вида. Помогите исследовать общественное мнение, что ли…
очередной дурацкий опрос inside

У моего подъезда повесили объявление: «РУССКАЯ семья снимет квартиру». Вот именно так, прописными буквами.
Надо бы позвонить и позадавать вопросов. «А вы действительно русские? А в роду у вас инородцев не было? А доказать вы это, надеюсь, сможете? Вы, я полагаю, православные? А в какую церковь ходите? А к какому батюшке? А на исповеди давно были?» и т.д. Интересно, на каком по счету вопросе они сломаются.


Глубокой ночью встал Максим, чтобы напиться воды из-под крана, и, напившись, сел на стол, переводя дух. И, уже крякнув, перед тем как встать, заметил на столе коробку с надписью: «Максиму от Петра».
Когда же он раскрыл коробку, там оказались коричневые ботинки фабрики «Скороход».
Бледно усмехнулся Максим и задумался, не пойти ли ему спать или еще воды попить. И сказал: «Что же ты, Петр, единственный, кто помнит о моем дне рождения, ждешь от меня? Благодарности? Самую искреннюю из моих благодарностей ты знаешь: иди ты в жопу со своими ботинками.
Но не получишь такой благодарности, не бойся. Ибо и в этом мире надлежит каждому воздавать по помыслам его; и вот тебе моя награда.
Поистине, лучше бы тебе было думать, что я говорю это на автопилоте!»

«Да, ты угадал — я и нежен, и ностальгичен, — это ли хотел разбудить снова? Замечал ли ты, что перед Новым
годом не могу ходить по улицам и посылаю в магазин Федора, — нет мочи видеть мое задушенное детство в тысячах мерцающих елочек.
Знаешь, что такое твой подарок? Цветок на пути бегуна — и о цветок можно поскользнуться; а что толку от него? Что толку выпившему цикуты Сократу от таблетки аспирина?»
Так говорил Максим.

«Воистину в яд превратил я кровь свою — и даю вам: вот, пейте; а ты хочешь дать мне таблетку аспирина?
Я тот, кто приуготовляет путь Жнецу. Умирать учу тебя и удобрить почву для пришедших после Жнеца — а не умереть, как слякоть всякая, под серпом.
Отравленное вино лакали твои отец и мать под грохот маршей — и первый твой крик, когда ты вышел из чрева матери, — был криком похмельного человека.
Вот ты ропщешь на Господа — зачем Он не отодвинет крышку гроба, в котором ты живешь? Но не горше ли тебе станет — ведь ты и тогда не сможешь подняться, похмельный.
Ты добр и задумчив — ибо немощен и пьян. О, хоть добродетелью не называешь этого! Знаешь, что делают с деревом, не приносящим плодов? До семижды семидесяти раз окопает его Добрый Садовник.
Но что, скажи, делать с сухим деревом? Обойдет ли Жнец вас? Движение жизни для вас — верчение одного и того же круга: блевотина раскаяния от вина блудодеяния. И что вино блудодеяния! — любой яд уже пища для вас; боюсь, что опоздал я со своим чистым ядом за вашей эволюцией. И вы еще лучшие из этой слякоти!
Закат окрасил лучшее в тебе — но тяжесть заката не оправдание — ни Вальсингам, ни Веничка с проколотым горлом — не канючат отсрочки у Жнеца!»
Так говорил Максим; и, сказав, разбудил Федора, и тот вышел в кальсонах на кухню, молча сев напротив.

И Максим разлил портвейн.

Хотел написать об этом довольно долго, все никак не доходили руки, но, кажется, настал подходящий момент.

Я заметил как-то — если ты выходишь из метро, придерживая за собой тяжелую дверь, следующий выходящий непременно придержит ее тоже. Если ты приостановишься, придерживая эту дверь, чтобы дождаться запаздывающего за тобой пассажира, он тоже замедлит шаги, дожидаясь соседа. Если ты, обернувшись, улыбнешься ему, он передаст улыбку тому, кто идет за ним. Срабатывает это, по моим наблюдениям, в трех случаях из четырех, а это, в общем, немало.
Оказывается, очень просто заставить улыбнуться тех, кто идет за тобой. Оглянитесь, оглянитесь и передайте дальше свою улыбку.
Счастья вам, друзья. С Новым годом. С новым счастьем.

Страшно люблю устаревший сленг и устаревшую ненормативную лексику.
Вот скажите, встречал ли кто-нибудь в быту слово «солоп», в том значении, в котором оно употребляется у Аксёнова?

Мне в детстве объяснили, что для мужчины говорить «я устал», «я хочу есть», «у меня плохое настроение», «у меня что-то болит» и тому подобное — так же неприлично, как говорить «я хочу какать» или «я хочу писать».
И только разменявши четвертый десяток (как звучит-то!), я понял, каких проблем я мог бы избежать, если бы не прислушивался к этим поучениям.
— Жена! Я уставший, злой, у меня болит зуб и голова. Подавай жрать.

Что забавно, громче всех переживают по поводу отмены кодов те, кто появился в ЖЖ относительно недавно. Ах, мол, утрачена элитарность, теперь набегут быдла, ах, мол, уйду во френдс-онли…
Мне это очень сильно напоминает переполненный автобус. Те, кто еще не успел войти, кричат: «Эй, там, в середине, подвиньтесь! Я же вижу, у вас там свободно!» но, стоит им оказаться в автобусе, как начинается: «Да куда ж вы все лезете-то! Тут же места нет! Некуда больше!».

Еще в советское время в спортивных магазинах города появилось удивительное устройство «Котел туристский комбинированный». Выглядело это так — обычный круглый котелок-неваляшка объемом литров на четыре-пять, разделенный внутренними перегородками на четыре (или три, не помню) части. По задумке разработчиков изделия, работать оно должно было так: разводит турист костер, заполняет все отделения водой и вешает котелок над огнем. Когда вода закипает, турист насыпает в одно отделение какой-нибудь растворимый суп, в другое — макароны, в третье — заваривает чай или кофе. Пять минут — и готов обед.
Как это работало на самом деле? Первым, разумеется, закипал суп. Убегая из котелка, суп частично попадал в костер, а частично — в чай и в макароны. Когда доходили макароны, они, разумеется, немедленно оказывались в супе и в чае. Чай же, в свою очередь… вы понимаете, да? Такова, увы, cудьба практически любого универсального прибора. К сожалению, на практике универсальный девайс — это устройство, которое почти всегда одинаково плохо умеет делать «это, то и еще вот это». В последнее десятилетие появилась уйма разнообразных «универсальных» гаджетов такого рода. Телефон плюс плохой КПК, КПК плюс неудобный телефон, телефон плюс плохая фотокамера, фотокамера плюс плохая видеокамера и тому подобное…
Вот в cвоей статье в «Компьютерре» размышляет о том, чего же не хватает идеальному мобильному телефону, какие еще средства можно в него встроить. Телефон с функциями КПК, кредитной карты, GPS, карманного ножа, пилочки для ногтей, электрошокера, наконец… Да, разумеется, все это — предметы если и не первой необходимости, то, по крайней мере, достаточно полезные для повседневного ношения. Но почему все вышеперечисленное (плюс плейер, фото/видеокамера, диктофон, портативный сканер и прочее) непременно должно быть в одном корпусе и оттягивать один карман? Почему, если мы фантазируем о дальнейшем развитии технологии, не пожелать себе под Новый Год не один универсальный гаджет, но целую сеть «умных» приборов, которые носятся по разным карманам, но зато полностью подходят друг к другу по интерфейсам, протоколам беспроводного обмена данными и форматам носителей информации?

В современном бизнесе основополагающую роль играет этикет и этика делового общения. Так, в служебной переписке не рекомендуется использовать выражения «остопиздело», «ебаный бардак», «в пиздищу вашу лавку» и т.п. Вместо этого следует использовать обороты «мне следует обдумать ваше предложение», «существующая организация производственного процесса имеет ряд незначительных недостатков» и «рад сообщить о планируемом расширении списка вакантных должностей в нашей фирме».