Tag: лытдыбр

Очень тяжело перфекционисту, внезапно решившему оштукатурить стену в ванной. Очень тяжело.

Сбить старую штукатурку, матерно изглаголать советских строителей, положить черновой слой новой, посмотреть наутро на результат, ужаснуться.
Сделать смехотворную попытку зачистить результат шлифовалкой, плюнуть, отправиться в магазин за новой порцией штукатурки.
Поправить самые вопиющие косяки, дождаться, пока первый слой подсохнет, ужаснуться еще раз.
Загладить неровности поменьше. Подождать, пока подсохнет, найти еще неровности.
Загладить их. Подождать, пока подсохнет, осмотреть результат.
Найти еще десятка три не очень ровных мест, заровнять их. Подождать, пока подсохнет, осмотреть… вы понимаете, да?

В общем, на пятой или шестой итерации я заставил себя прекратить, но, как писали в одном милицейском протоколе, «не потому, что осознал, а потому, что иссяк».
Завтра еще шкуркой пройду — и можно будет красить, гы.

И меня не минула чаша сия — выходя сегодня с работы, обнаружил автомобильку с полным отсутствием присутствия номеров. Передний вырван с саморезами, задний — с мясом с половиной рамки. Никакого намека на традиционную записку (мол, положите картонную коробку с выкупом под двумя вязами слева от изгороди при выезде из города) вокруг машины не нашел. Кому понадобились мои номера с совершенно непрестижным регионом и единственным нолем — ума не приложу.

Вызвал полицию по 112 — приняли данные меня и автомобильки, «ожидайте, дежурный вам перезвонит». Через 15 минут перезванивает патруль — «мы подъехали, как вас найти?» — «так-то и так-то, сейчас выйду». Выхожу. Фиксируют факт отсутствия номера. Так же как и я, не понимают, зачем и кому понадобились мои ГРЗ. «К сожалению, вам придется приехать в отделение для написания заявления и получения талона, в отделение мы вас сейчас отвезем, но вот обратно, извините («извините!!!») мы вас доставить не сможем — к сожалению, у нас очень много работы сегодня».

Приезжаю в отдел, пишу заявление, расписываюсь в «будучи опрошен, по существу могу сообщить следующее», получаю талон. Собственно, всё. Быстро, вежливо, с сочувствием и разъяснениями, что я могу сделать в данной ситуации, чем мне грозит утрата номеров и «вы уж, пожалуйста, не передвигайтесь на автомобиле без номеров — талон не дает вам этого права».

Завтра с этим талоном (в принципе, можно было бы и без него, но мало ли, кому и зачем понадобились мои номера — лучше перестраховаться) еду делать дубликаты. Никакой перерегистрации, никакого месячного ожидания результатов безуспешных розысков ГРЗ. Охотникам до моих номеров желаю наитяжелейшего поноса, разумеется, но вот процедура восстановления номеров за последние полгода существенно упростилась, спасибо всем, кто этот закон проталкивал.

Дорогие жители побережья Маркизовой лужи, с великим удовлетворением сообщаю вам, что у нас опять пошла минога. Лично у меня миноги пошло три килограмма, свежепожаренной и под пиво, но осталось кой-чего и в маринад.

Про то, почему первую осеннюю миногу нужно именно жарить, я рассказывал вот тут, например, или вот тут, а о том, почему ее надо есть — я вам не расскажу, потому что рот занят.

В качестве субботнего завтрака сделал пшенную кашу в тыкве по этому вот рецепту. Тыкву предварительно запёк и это оказалось ошибкой — размякшая тыква слегка протекла.

Для первого раза получилось очень неплохо, хотя с температурным режимом надо экспериментировать.

На днях я задушил жабу и обзавелся новой игрушкой — сверхширокоугольником Samyang 8mm f/3.5 AS IF UMC Fish-eye CS II. Не выпускаю его из рук — последние два фотопостинга сделаны этим объективом.

Очень доволен стеклом — вполне светлое и, несмотря на отсутствие автофокуса (зачем автофокус рыбьему глазу?) и автоматического управления диафрагмой, очень интересное в съемке. Очень интересными получаются пейзажи, прекрасно получаются интерьеры, да и портреты, гы, получаются своеобразными — текущий юзерпик тоже снят им.

Ожидайте, в общем, потока бочкообразных кадров в ленте — я один радоваться не умею.

Вот я глумился над готовыми смесями приправ, а зря. У Maggi появилась очень правильная штука — смесь приправ для домашних колбасок.

Состоит оно из двух частей — пакет с, собственно, смесью и упаковка белковой оболочки для колбасы. На четыре колбаски я беру граммов триста говяжьего фарша, граммов сто нарубленного не слишком мелкими кубиками копченого бекона, две-три ложки сметаны, несколько зубчиков чесноку, немного муки (неплохо подходит ржаная, но и пшеничная тоже пойдет) ну и пряностей по вкусу. Полученную смесь перемешиваем, запихиваем в колбасную оболочку и ставим в духовку либо жарим над углями.

Главный секрет в том, что прилагаемый пакет с приправой следует выкинуть, не вскрывая — все равно там один глутамат натрия. А так — очень полезный продукт, рекомендую.

Взявшись перечитывать нежно любимый симмонсовский «Гиперион» осознал, что до сих пор, к стыду своему, не читал де Шардена и немедленно, приостановившись на середине Симмонса, с неожиданным наслаждением стал читать «Феномен человека». Святой Тейяр, действительно, совершенно прекрасен и великий позор мне, что я не добирался до него раньше.

И Китса, кстати, надо бы целиком прочитать.

Сидим давеча с Н. в любимом армянском кафе на Будапештской (всячески рекомендую, кстати — милейшее семейное заведение с очень правильной кухней), пьем «Котайк». За соседним столиком несколько мужиков смотрят хоккей и обмениваются мнениями. В какой-то момент обращаются к нам на предмет разделить из радость от того, как наши американцев делают.

— Ага, — говорит Н. и всматривается в телевизор, — а во что играют-то?
— Дык это, — удивляются соседи, — в хоккей же!
— В хоккей? — радуюсь я и тоже всматриваюсь в телевизор, — а который из них Харламов?

Общаться с нами почему-то сразу расхотели.

Совершенно чудесно съездил в командировку. Первый раз попробовал доехать до Москвы и обратно на своей машине и результатом остался очень доволен, буду ездить еще.

Двенадцать часов за рулем на вольве переживаются не то, чтобы совсем легко, но заметно легче, чем четыре — на нексии. Тут помогает и автомат, и удобные сиденья, и круиз-контроль, и запас по мощности на обгонах. Машинкой, тьфу-тьфу-тьфу, по-прежнему очень доволен.

Трансвыдропужская магистраль на удивление хорошо отремонтирована, на Тосненской объездной и за Крестцами заканчивают ремонт, на остальных участках — хороший гладкий асфальт. Если не задаваться целью обгонять всех попутных а держать ровный режим 80-110, то ехать очень комфортно.

По-прежнему хорошей практикой при выборе точек питания на трассе является наблюдение за местами сбора дальнобойщиков. Трактир перед мостом через Волхов, в Котовицах, по-прежнему работает и традиционно хорош, на обратном пути остановились поесть в Бахмаре — прекрасный харчо и шашлыки на твердую четверку по совершенно смешным ценам, рекомендую.

Как и двести лет назад, Валдай все еще славится податливыми крестьянками™ — количество трудолюбивых девушек на трассе тут значительно выше среднего по М-10. Баранок, впрочем, они уже не продают, кажется.

Вся Новгородская область продает на трассе унты и клюкву, клюкву и унты, с редкими вкраплениями мягких игрушек и антикварных самоваров. Посуду почему-то продавать перестали, а жаль — я на нее рассчитывал.

Прежнему владельцу вольвы сегодня, надеюсь, часто и сильно икалось.

Во-первых, этот достойный муж

Прогулка с собачкой оказалась более долгой, чем рассчитывали. Из-за угла на нас наскочила мелкая лаечка в ошейнике и умудрилась укусить одновременно за верхнее и за нижнее веко. Прокус оказывается глубоким, кровища льет, я понимаю, что ответственность за обработку глаза я на себя не возьму и ловлю тачку до ближайшей дружественной клиники.
— Доброй ночи, до туда-то (два квартала вперед и один — в сторону). К врачу надо собаку. Сто рублей.
— Нэ! Пятьсот рублей.
— Будь проклят.
— Доброй ночи, до туда-то.
— С собакой?! Нэ-э.
— Ебись верблюдом.
— Доброй ночи. До такой-то клиники. Адрес такой-то. Двести.
— А бэз собаки можно?
— Я с ним.
— Извини.
— Пять свиней тебе в багажник.
— Добрый вечер. Туда-то.
— Нэ, я собак нэ могу.
— Боишься?
-Я мусульманин.
— Пойми, брат. Я его к врачу везу, он мучается. Ему больно. Аллах не велел, чтобы зверям было больно, да?
— Слушай, а как собаку везти?
— А просто — я сажаю его не переднее сиденье, между своих колен, он в твою сторону не дышит, кровью ничего не пачкает, едем быстро, плачу много.
— Поехали.
— Слушай, — говорит, — а можно его потрогать? Я осторожно, ему больно не будет.
Осторожно, одним пальцем, гладит кобеля по краю мягкого уха.
— Вы, говорит, лечитесь у врача хорошо. Пусть все будет хорошо. Не надо денег.

И — да, у нас все хорошо. На всякий случай свожу завтра к офтальмологу, посмотрим роговицу, но — тьфу-тьфу-тьфу.

Все забываю рассказать.

Гуляю давеча с кобелем. По случаю позднего времени спустил с поводка, собако по кустам бегает, я листьями шуршу, сигарету курю. Но не может же собака чинно гулять, правда? Вижу — нашел какую-то дрянь и то ли поваляться в ней наладился, то ли сожрать — есть у него такая специальная шкодная поза.

Эй, — говорю, — ты, распротакой-то кривосколоченный папуас, что там шароёбишься? А ну, сюда иди!

Негромко так говорю, но ночи у нас тихие. Собака, понятно, на первый окрик только настораживается.

— Ты, говорю, что там жрешь? Опять срань какую-то нашел? Ты ж, говорю, завтра с утра с нее блевать будешь, как заводной. Ты ж, говорю, тварь неразумная, жрешь, что попало, а потом сдохнешь, как говно. Ты ж, говорю, маму твою такую переэдак, ходишь тут, а я ж все вижу. Ты, говорю, сюда иди быстро, а то я сейчас сам подойду, и тебе, ублюдку, сильнее достанется. И еще много всякого такого говорю.

Собака-то у меня умный — минуты через три подошел, дрянь свою оставив. Беру я его на поводок, огибаю куст и вижу, как стоит за кустом мужик — чипсов каких-то в руке пакет держит, пива бутылочку, и на меня смотрит. Все эти минуты и стоял, бедняга.

Я, понятно, извинялся, но толку…

А нексию я вчера продал.

За пять прошедших лет с ней была связана масса приключений, на ней было наезжено много интересных дорог, перевезено много хороших людей. Из всех моих машин она пробыла со мной дольше всего, сроднился я с ней. Безумно жаль было отдавать — хотя покупательница на нее нашлась хорошая.

И еще одна круглая цифра.

Стоим у метро, пьем пиво. Подходит материально озабоченный юноша, просит три рубля. На отказ очень обижается и просит его, отказ, обосновать.
— Понимаешь, — говорю, — мы тут стоим всего десять минут, а ты у нас уже четвертый.
— Четвертый?! Какое безобразие!…

Вы извините, я опять про пожрать. Во-первых, сегодня первый день весны и первый день масленицы и потому я поставил сдобные блины (есть у меня прикол — в каждый день масленицы делать разные блины). По сусекам поскреб, по амбарам помел, обнаружил, что в доме кончился сахар и нет дрожжей. С сахаром, понятно, попроще — поискал по шкафам, нашел тростниковый в кристаллах, а вот с дрожжами — пришлось ждать жену с работы. Вмешал дрожжи и черт меня дернул поставить кастрюлю с опарой на плиту — чуть подогреть, чтобы дрожжи быстрее стартовали. Тут рабочая аська «ку-ку» и пришлось отвлечься… мда, минут на двадцать. Угадайте, что получилось в кастрюле?

Во-вторых, дорогие коллеги неожиданно презентовали оленью ногу, из которой, собственно, сейчас варю студень и мне таки нужна помощь. Друзья, чем отличается олений студень от говяжьего в процессе приготовления и как бы его сделать еще лучше? Пряности? Тонкости?

Калитки — традиционное карельское блюдо. Тесто: ржаная мука, сметана, молоко, соль. Начинка: размятый картофель, масло, соль, сметана.

В комментариях рассказал, а здесь — забыл. Между Техноложкой и Фрунзенской в вагон входит юноша растаманского вида с дарбукой и начинает делать что-то африканское, подстраиваясь под ритм колёс (и довольно славно делать). Крайне консервативно и дорого одетый парень лет 30-ти, сидящий на одном из ближайших сидений, лезет в портфель, достает поперечную флейту и начинает ему подыгрывать. Поезд подходит к Фрунзенской, музыканты радостно раскланиваются друг с другом, растаман выходит, флейтист убирает инструмент и едет дальше.