Запланировал на вечер фотосессию. Накануне заехал в студию, заткнул щели в окнах, включил все имеющиеся источники тепла, но все равно беспокоюсь, не будет ли мёрзнуть модель.
Звоню договариваться о времени съёмки и выясняю, что точное время девушка мне назвать затрудняется, так как на середину дня у нее запланирована двадцатикилометровая велопрогулка.
На улице сейчас минус двадцать, да.
У меня тут полная жопа с интернетом, последние желтые листья, скребущаяся под полом мышь, куча хороших фильмов, бутылка о-очень неплохого портвейна и теплая печка.
На Бьёркезунде остановились отдохнуть по пути на юг дикие лебеди. У меня тут осень. Не скучайте без меня.
Спонтанная фотосессия с прекрасной Александрой.
Первый раз видел полное лунное затмение.
И с погодой почти повезло — луна открылась за полчаса до начала затмения и затянулась облаками за полчаса до максимума.
После поездки в Рускеалу меня спрашивают — где же традиционное фото «я на фоне карьера».
— Видишь ли, — отвечаю, — я стараюсь не выкладывать фотографии «я на фоне достопримечательности», «я подпираю Пизанскую башню», или «я держу на ладони Эйфелеву».
Не скажу, что подобных кадров у меня нет, но это как с мастурбацией — все это делают, далеко не все в этом признаются, а демонстрировать это публично приличному человеку не позволяет воспитание.
А вместо кучи фотографий мраморного карьера с пешеходной тропы вот вам внутренности печи для обжига мрамора — так в Рускеале делали известь.
Одним из самых ярких впечатлений от этой поездки оказалось восхождение на гору Паасонвуори, в пяти километрах от Сортавалы, в поисках вида на закат.
Как это обычно с нами и происходит, мы слегка ошиблись с ориентированием на местности, не нашли тропу, по которой туда ходят добрые люди, и решили влезть напрямик. Вторая половина восьмидесятиметровой скалы оказалась довольно сложной — но мы справились, хотя и не без труда.
На вершине встретили ребят, стоящих там с палатками, спросили у них, как добрые люди с этой горы спускаются.
— А как вы вообще сюда попали тогда?
— А вот по этому склону…
— По ЭТОМУ?! Хренассе. Мы пробовали по нему с веревками — но плюнули и решили не рисковать.
На радостях я спустился тем же путем, что и поднимался — ну а чо, не пальцем делан, чай.
Я уже рассказывал про церковь Николая Чудотворца в Салми.
Заехали туда и в этот раз. Все, в общем-то, без изменений — церковь разрушается, на куполе гнездятся галки, громко и агрессивно встречающие заходящих в развалины, на могильных камнях бывшего церковного кладбища прибавилось граффити, еще одна кованая решетка из церковной стены пропала… ну вот разве что в одном из приделов бывшей церкви появилась репродукция иконы Чудотворца — чуть ли не кнопками прикрепленная к стене бумажная картинка — успевшая уже выцвести.
Выходим из церкви через западный придел, я фотографирую, Ленка бродит вокруг потерянная — она здесь впервые. Из-за угла церкви выезжает на велосипеде мужик средних лет. Неторопливо направляется к нам — так, как умеют это делать жители небольших деревень и бродячие собаки — по плавной сходящейся дуге и неотрывно глядя в глаза. Трезвый. Ну, думаю, что-то будет.
— Добрый день.
— Добрый. Что, приехали посмотреть на то, как у нас хуёво?
— Нет, почему же.. Мы…
— А у нас тут хуёво. И место это проклятое. Богом проклятое. Еще в войну, когда церковь сгорела, все понятно стало, а теперь уж. У меня тут вот, у церкви, дед жил, дом стоял, сарай… молния — сгорело все. Теперь вот вышку сотовую поставили, телефоны, все дела. Но место проклятое. Вы ж поселок проезжали — вы видели, как мы живем?
— Н-ну… да, видели.
Живут, действительно, так себе. Очень так себе живут.
— А потому, что мы прокляты все. Не наше это место, и жить здесь не нам.
— А кому ж?
— А некому здесь больше жить, место такое. Мой дед, как отстроился, сказал — не наше это место, и за все, что здесь было, ответим. Церковь вот.. а зачем, к чему эта церковь? Приехал поп, дом себе купил, рождество там, пасху служит…
— Тут служит? В церкви?
— Зачем тут? На том берегу, у дома. Церковь там, построил себе чо-то. Говорил сначала — мол, восстановит, потом хуй к носу прикинул, а то, может, спецов вызывал — какое там, говорит, восстановить. Все равно скоро завалится. Тут-то какая церковь — стены одни. Вот я хожу, смотрю, чтоб не срали.
— Да, я вижу.
В церкви, действительно, как-то очень чисто — ни битых бутылок, ни окурков.
Две вещи меня удивляют в этом мире: почему в небе горят частые звездочки и почему я такой добрый и терпеливый при моей-то тяжелой жизни?
Выбрались вчера на традиционное осеннее шуршание листьями в Царском селе.
Я очень люблю романтические акварели начала XIX в. — за удивительное понимание нашего северного неба. Ни до, ни после, кажется, такого неба никто не писал. На этих фото я попытался воспроизвести что-то подобное — и вроде бы, получилось.
Как известно, лучший способ разгрузить голову — максимально нагрузить туловище. Прошлая неделя у меня получилась, мягко говоря, напряженной и я решил слегка покататься по Киперорту, чтобы проветриться. Маршрут поставленной задаче отвечал полностью — тридцать пять (по карте, на деле оказалось почти тридцать девять) по пересеченке, на самый северный мыс, на который я очень давно собирался съездить, да все как-то ноги не доходили. Выехал после шести, когда жара уже начала спадать, запасся водой и поехал.
На въезде в лес встретил пожарную машину, ехавшую навстречу. Заподозрил неладное, и не зря — километров через пять наткнулся на полосу выгоревшего леса — уже потушенную, но парящую и местами дымящую. Еще через пару километров встретил "Ниву" местного егеря, объезжавшего результаты пожара — перекинулись парой слов, я рассказал, как обстановка там, откуда я ехал, он сообщил, что загорелось на одной из стоянок, сгорело три машины (счастье, что без владельцев). Лес сейчас стоит сухой, как порох, а дорогие сограждане о пожарной безопасности в лесу беспокоятся, увы, далеко не всегда.
Последняя треть дороги до мыса оказалась самой сложной. Местами дорога пересекает болотища, которые размывают ее до состояния "полметра жидкой грязи в глубину" (напомню, что дождей не было недели три как минимум, и что здесь творится в дождливые сезоны — думать боюсь). Эти полметра разъезжены джиперами и квадроциклистами до совершенно непроезжего состояния, байк приходилось местами переводить вброд, а местами — и переносить. Комары, подстерегающие спешившегося велосипедиста, удовольствие от процесса преодоления бродов не увеличивают, но помогают сохранять хороший темп. На автомобиле сюда соваться смысла нет — пройдет только подготовленный внедорожник.
Чуть менее неприятное, но не менее мешающее препятствие велосипедиста ждет дальше — полосы сухого сыпучего песка. Велосипед в нем не едет, влететь в такую полосу с разгона чревато резкой остановкой, заносом а, если зазеваешься — и падением. Среди песка встречаются неприятные валуны, поймать которые в заносе категорически не хотелось — в паре мест я особенно сильно пожалел, что оставил шлем на базе (эту ошибку больше не повторю).
Дорога выходит на восточное побережье Киперорта и идет вдоль него. Справа виден Выборгский залив, на горизонте — новопостроенный нефтепорт Высоцка и танкеры на рейде (оказывается, трафик там не менее плотный, чем в Приморске).
Доезжаю до северного мыса, минут сорок там отдыхаю, купаюсь, фотографирую и коммуницируюсь (сотовая связь в середине полуострова отсутствует практически полностью, а на мысу долетает сигнал с северного берега Выборгского залива). На мысу дорога заканчивается, видны признаки финских построек и следы окопов, но я к тому времени настолько вымотался, что заниматься практической историей™ поленился — в следующий раз.
Обратная дорога получается чуть сложнее — я решил проехать не лесной, а основной автомобильной дорогой, и в том жестоко раскаялся. На основной дороге (см. карту) значительно больше песчаных участков и пройти пешком пришлось в общей сложности чуть не километр. Очень приятен выезд из леса на западное побережье — плавный спуск километра два длиной с интересными поворотами.
В целом дорога получилась очень интересной — рельефа ровно столько, сколько нужно для хорошей тренировки, виды разнообразные и безумно красивые, но вымотался я очень качественно — сорок километров превышает мой личный рекорд дальности по асфальту, а грунтовка, грязь и песок увеличивают нагрузку раза в полтора, а то и больше.
Выводы:
— Надо повторить.
— Надо подумать о замене резины, а лучше — попробовать проехать маршрут на чем-то более внедорожном, чем 28" на сликах.
— Воды брать с запасом — полутора литров на эти сорок километров хватило впритык, пришлось даже экономить.
— И вообще, надо задуматься над питьевой системой. доставать флягу на пересеченке с булыжниками весьма чревато.
— Без шлема в лесу делать нечего. Ветки вверху и камни внизу — штука малоприятная.
— Обязательно возить с собой быстрые углеводы. На последней четверти маршрута дико хотелось съесть чего-нибудь сладкого, но в этот раз ничего с собой взять не догадался.
— Репелленты — вещь полезная.
— Надо бы озаботиться как минимум длинными велоштанами. В велошортах ноги сильно страдают от кровососов и веток.
— Надо повторить.
Карта, трек и таймлайн, если кому интересно (кликабельно):
.Это — северный мыс полуострова Киперорт, самый дальний его конец. Слева — Финский залив, справа — Выборгский, впереди — Балтика.
Как я сюда добирался — расскажу завтра, сегодня уже сил нет.
По-моему, ни разу в жизни не видел полную радугу, да еще и двойную. Разве что в детстве.
Исчезала она буквально на глазах — еле успел сделать пяток кадров, пока солнце светило под облака, а через десять минут небо затянуло обычной питерской серой хмарью — никакой радуги, никакого солнца, серые тучи и мелкий дождь.
Под вечер, когда дождь кончился, прокатились ненапряжную двадцаточку в Сестрорецке. То ли начал приобретать какое-то подобие формы, то ли виной тому прохладная погода, то ли темп, но не то что не устал, а даже не вспотел. Надо бы начать увеличивать дистанцию, что ли.
А недурно, оказывается, снимает камера в Nexus 5. Это, пожалуй, первая камера в мобилке, которой мне интересно пользоваться. Фото кликабельно.
З0 октября 1939 года, семьдесят четыре года назад, началась Зимняя война.
На таких металлических колах монтировалось заграждение из колючей проволоки на линии Маннергейма. Наиболее эффективно такое заграждение было зимой, прикрытое снегом. Снято вчера, 01.12., укрепрайон Сумма.
Думаете, чего это я решил фотографиями поспамить?
Выехал вчера на дачу — законсервировать на зиму то, что требует консервации, прибраться, разобрать временный водопровод и вообще подготовиться к зиме. Сделал все, что хотел, погулял, пофотографировал, полюбовался на наползающий с Березовых островов туман, плотный как молоко, подышал миазмами и собрался было уезжать — ан нет, не тут-то было. Вольва категорически отказалась заводиться и уезжать из этого прекрасного места.
Два часа, сначала самостоятельно, потом — под руководством многоуважаемого leonid_, владельца однокоренного автомобиля, пытался выдавить из самобеглой повозки искру, под дождем и в свете мобильничка — безрезультатно. Нынешние автомобили стали слишком умными, и простым резетом они не чинятся. Плюнул и постановил попробовать еще раз завестись завтра с утра, а нет — так звать эвакуатор из Выборга и ехать туда куда-нибудь пробовать чиниться в сервисе, а сейчас употребить вкусный алкоголь, посмотреть хорошее кино и лечь спать. Доброе начальство меня на завтра отпустило, а злые коллеги были извещены о том, что придется им завтра работать и за того парня.
И ладно бы на этом кончились мои невзгоды — так нет. Произведя учет закуски продуктов, я внезапно с ужасом выяснил, что есть у меня водка, есть у меня зелень, маринованные огурчики, селедка, картошка есть (и даже сварил я ее, картошку эту) — а луку нет, и ближайший источник луку — в двенадцати километрах под дождем и в темноте. Вот такая, братцы, мука, правильно Калугин писал.
Нет, в общем, в этом мире радости. Нате-ка вам еще фоточку.
Это античный триангуляционный знак, оставленный древними геодезистами — одно из немногих сохранившихся свидетельств того, что на этом берегу бывали люди.
Пожелайте мне на завтра удачи, что ли.
