Если вы гуляли по Загородному проспекту, то наверняка обращали внимание на бульвар, идущий по четной стороне Загородного, от Московского проспекта до Подольской улицы. У Подольской бульвар довольно неожиданно заканчивается, упираясь в дом 64 и дальше продолжается уже цепочкой скверов — до Введенского канала. Все остальные дома по этой части Загородного стоят по единой линии, подразумевавшей продолжение бульвара до самого Витебского вокзала, и только дом 64 совершенно нелогично выдается из этой линии.
Это — следствие одной градостроительной ошибки, которая, как написали бы сейчас, «непоправимо нарушила неповторимый архитектурный ансамбль Загородного проспекта и навсегда изуродовала облик нашего прекрасного города». А история ее такова.
В середине сороковых годов девятнадцатого века на Загородном появилась Церковь Христа Спасителя, принадлежавшая евангелическо-лютеранскому латышско-немецкому приходу. Для ее строительства был выделен участок между Верейской и Подольской улицами, выходивший на проспект и, увы, перекрывающий линию бульвара. План и расположение церкви подразумевали, что бульвар Загородного будет проходить мимо фасада церкви, не нарушая генеральную линию проспекта. Однако, у лютеран имелось другое мнение на этот счет.
Через три десятилетилетия на участке, принадлежавшем общине, появилось новое здание — нынешний дом 2 по Подольской улице(1881-82, арх. В. А. Шретер). В нем располагались сиротский приют, богадельня, две торговые школы, а также квартиры под сдачу — эконом-класса, как написали бы сейчас. Это здание вы можете видеть на гравюре — на заднем плане, за церковью. Сдача квартир в наём приносила неплохие деньги общине, дело оказалось прибыльным, а прибыльное дело, как известно, следует расширять. В первом десятилетии XX в. часть здания была передана в аренду Городской поверочной палатке — одной из служб Палаты Мер и Весов, основанной Менделеевым и располагавшейся неподалеку, на Московском проспекте. Помимо самого учреждения, лютеранская община предоставила под сдачу несколько квартир для чиновников учреждения (среди них был, к слову сказать, Дмитрий Болеславович Шостакович, отец композитора, родившегося в том же доме в 1906-м). Через непродолжительное время бывший четырехэтажный дом был надстроен еще двумя этажами (работы велись под руководством прекрасного архитектора А.Ф. Бубыря), новые квартиры заняли небогатые петербургские чиновники, но лютеранам требовались дополнительные средства.
В 1910-м году бульвар Загородного оказался перекрыт новым забором — церковная община задумала построить на принадлежащем ей участке новый дом — на сей раз, как сказали бы сейчас, элитное жилье премиум-класса, по проекту всё того же Бубыря. Начало строительства оказалось большой неожиданностью даже для городских властей. Латышско-немецким лютеранам попробовали было запретить строительство — но не тут-то было. «Нитчеффо не знаем, — отвечали упрямые лютеране, — этто есть наш участокк, буттем на нем строоить, что хоттим». И представляют документы на землю. А в документах — русским по белому писано, что Государь император пожаловал общине участок для строительства храма и — сюрприз — прилегающих церковных служб. «Этто мы строим дом для церковной службы, — говорят лютеране, — он к нашей церкви будет прилегать, как и сказано». Городские власти пытаются запретить строительство — ан нет оснований. Городские власти пытаются выкупить участок у общины — те, разумеется, отказывают. Городские власти составляют план урегулирования (расширения) проспекта, подают его на Высочайшее Имя и в июле 1911 года его утверждают, но — увы. Закон обратной силы не имеет, а частную собственность следует уважать.
Так дом и построили. И, кстати, очень красивый получился дом, с богатой историей. Дом пережил Блокаду без особенных разрушений (об этом напоминает наблюдательный пост ПВО на крыше — единственная добавленная с начала века архитектурная деталь). В нем жил, в частности, Михаил Шемякин, вспоминавший: «В 1958 году моя семья вернулась из Германии в Россию. Мы поселились на Загородном проспекте в доме под номером 64, один из углов которого выходил на Подольскую улицу. В этом доме родился мой любимый композитор Дмитрий Шостакович, а я прожил в нем долгие шестнадцать лет, вплоть до моего ареста и изгнания из СССР. Жили мы на шестом этаже в густо заселенной коммуналке. Квартира была беспокойная. Народец, обитавший в ней, был довольно шумным, крикливым и драчливым. Шофера-дальнобойщики, моряк дальнего плаванья, трамвайная кондукторша и деревенские тетки, заселившиеся в эту квартиру во время блокады. Их оттеняла своим утонченным высушенным ликом и такой же иссушенной фигурой графиня Максимова, которой когда-то принадлежал не то этот, не то соседний дом.»
В семидесятых в доме появилась известная кондитерская с кафе, в котором к Олимпиаде-80 поставили итальянские кофейные эспрессо-аппараты — точно такие же, как в небезызвестном «Сайгоне», и кофе там был не хуже сайгоновского. Кофейня получила неофициальное название «у Доры» (или просто «Дора) — по имени одной из буфетчиц, и приобрела долгую и добрую славу среди студентов ближайших институтов, а затем и осиротевших после закрытия «Сайгона» его завсегдатаев. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Кстати, а саму лютеранскую церковь Христа Спасителя, с которой и началась эта история, снесли в 1938-м, «по требованию рабочих-латышей».
Материал создан специально для Telegram-канала «Байки из-под Вантового моста» Подписывайтесь на собрание интересных фактов, неожиданных цитат, авторских размышлений об истории, архитектуре, культуре и духе Санкт-Петербурга!