Month: Апрель 2011

А что это я, собственно, один мучаюсь? Пусть эта песенка теперь и у вас будет заедать.

готовим банош

Я существо простое, незамысловатое — и кухню я люблю несложную, народную и традиционную. Ту самую еду мужскую, которая измеряется в килограммах. Идеальным блюдом считаю то, которое с одинаковым успехом готовится и поедается и дома на кухне, и где-нибудь в дремучем лесу на костре — готовится просто, быстро и не требует при подаче сложного серебра, крахмальных салфеток и бутылки «Сосиньяк де Бержерак» девяносто второго года.

Вот, к примеру, банош. Совершенно случайно наткнувшись на его рецепт, я, еще не дойдя до списка ингредиентов и описания процесса, понял, что я это люблю и ем.

Говорят, что гуцульские пастухи, которые, собственно, и изобрели это блюдо, считают его правильным только в том случае, когда его от начала и до конца готовит мужчина (гуцулы вообще считают, что все, связанное с овцами, должен делать мужчина — sapienti sat). Говорят также, что единственно верный банош — это банош, приготовленный на костре. Этот тезис я собираюсь проверить в ближайшее же время, а пока готовлю его на плите — но в казане.

Во-первых, нужны очень жирные сливки или сметана — примерно по стакану на порцию. Если едоки голодны — по полтора стакана. Я пробовал вариант со сливками. Сливки выливаются в казан (как, у вас дома еще нет хорошего казана?!), подсаливаются и нагреваются почти до кипения, до легкого поднятия под пенкой. В них всыпается кукурузная мука или, как у меня сейчас — мелкая кукурузная крупа. Сколько точно — сказать не могу. На глаз, до загустения. Огонь убавляется до минимума, полученная каша тщательно перемешивается, прямо в казане из нее формуется шар и оставляется преть на самом минимальном огне — минут двадцать.

Теперь берется свиная грудинка — не слишком жирная, но и не чересчур мясная. Нарезается как можно мельче и кидается на горячую сковородку — нам нужны шкварки и свиной жир. Я обжариваю грудинку на максимальном огне, солю и убавляю огонь до, опять же, минимума, накрыв сковороду крышкой, чтобы вытопить весь жир.

Кукурузная каша готова? Отлично. Раскладываем ее по тарелкам, формируя из нее лепешки, лепешки эти щедро посыпаем шкварками из грудинки и, если никто из едоков не сидит на диете, поливаем вытопившимся жиром. Сверху же кладем мелко нарезанную брынзу и даем постоять самую малость — чтобы брынза чуть разошлась. Все, можно жрать.

Единственный, на мой взгляд, надостаток этого блюда — его неимоверная калорийность. Это идеальный обед (особенно на природе), но очень недиетический ужин.

И фотографий не будет — потому, что обожрался.

Интересно, только ли у меня одного возникло ощущение, что главное отличие нынешней редакции «The Wall» от версии восьмидесятых годов в том, что в версии восьмидесятых главный акцент был на трагедии одинокой личности, а в теперешней — на трагедии общества?

Стоим у метро, пьем пиво. Подходит материально озабоченный юноша, просит три рубля. На отказ очень обижается и просит его, отказ, обосновать.
— Понимаешь, — говорю, — мы тут стоим всего десять минут, а ты у нас уже четвертый.
— Четвертый?! Какое безобразие!…